Страна невыученных уроков. Почему 1937 год нам аукается по сей день

Беларусь сохраняет советские порядки, и вспоминать трагические эпизоды истории не принято

Накануне Ночи расстрелянных поэтов корреспондент Naviny.by поговорила с экспертами об уроках истории и выводах, которые белорусское общество (не) сделало из драматических событий почти столетней давности.

В ночь с 29 на 30 октября 1937 года в тюрьме НКВД (сейчас это СИЗО КГБ) в Минске расстреляли более ста представителей белорусской интеллигенции, в том числе 22 писателя.

Сталинские репрессии в те драматические дни достигли в Беларуси своего пика. Эти события требуют особой рефлексии именно теперь, когда страна переживает социально-политический кризис, в местах лишения свободы находится более 800 человек, признанных правозащитниками политическими заключенными. На самом деле попавших за решетку по политическим мотивам может быть гораздо больше.

В европейских странах культивируют теорию культуры памяти, основной посыл которой — сделать выводы из прошлого, чтобы не допустить повторения нежелательных, трагических событий. Есть ли нечто подобное в Беларуси? Сделаны ли обществом и властями выводы из событий 30-х годов прошлого века?

 

Как власти вычеркнули исторический пласт

Репрессии в отношении литераторов были одними из череды репрессий, отметил в комментарии для Naviny.by аналитик Украинского института будущего белорус Игорь Тышкевич. Он напомнил, что в Беларуси было несколько волн репрессий — в отношении ученых, крестьян, людей, проявлявших предпринимательскую жилку.

«Чтобы получить определенную науку из того, что произошло, необходимо осмыслить, что, собственно, случилось. Мы не подошли к осмыслению. Есть две крайности — жить прошлым и не замечать его. К сожалению, белорусское общество поделилось на два лагеря. Один — это те, кто живет прошлым, а вторая часть старается не замечать его», — сказал Тышкевич.

По его мнению, важно, чтобы была заметна позиция политической, культурной, интеллектуальной элиты, которая как раз и формирует запрос на то, чтобы анализировать события того или иного периода истории и отвечать на вопрос, что делать, чтобы, например, такие события, как репрессии, не повторились.

Урок не изучили не в фигуральном, а в буквальном смысле, добавил в комментарии для Naviny.by политолог Дмитрий Болкунец. «В учебниках истории репрессии 30-х годов в последнее время стараются замалчивать, и это не удивительно, — сказал он. — Беларусь сохраняет советские порядки, и вспоминать трагические эпизоды истории не принято».

В такой ситуации о культуре памяти говорить не приходится, отметил историк Игорь Кузнецов. Он высказал мнение, что уроки 30-х годов для Беларуси прошли стороной в связи с тем, что после 1994-го года (когда к власти пришел Лукашенко) были нивелированы усилия историков и общественных деятелей в части открытия пластов неизвестной истории, связанной с репрессиями. Уроки не были выучены, выводы не были сделаны, информация о репрессиях замалчивалась, мероприятиям, которые проводила общественность, чинили препятствия, подчеркнул Кузнецов.

Вместо того чтобы развивать в белорусском обществе культуру памяти, государство в конце 90-х использовало прошлое в политических целях, а именно как фундамент для убеждения населения в необходимости сильной власти в стране. А историю переписали.

«В конце 90-х понадобилось около двух лет, — сказал Кузнецов в комментарии для Naviny.by, — чтобы убрать из учебников, которые к тому времени были обновлены, упоминания о трагической истории 30-х годов и оставить доперестроечный вариант истории БССР. Тема репрессий стала уходить из информационного поля. В результате выросло поколение, значительная часть представителей которого о репрессиях не знает. Я работал много лет со студентами и задавал обучающимся на разных курсах на факультете международных отношений БГУ вопрос, что они знают о Куропатах. Молодые люди даже не знали, где они находятся».

 

«Не сформировалась реакция на диктаторские проявления»

По мнению Кузнецова, «заслуга» власти состоит в том, что трагический пласт истории репрессий в сознании большинства белорусов отсутствует. Поэтому люди в 2020-м году оказались не готовы к тому, что события 30-х годов в каком-то виде могут в Беларуси повториться.

Еще одно тяжелое последствие — те, кто арестовывал, писал доносы, уничтожал людей в период сталинских репрессий, не понесли ответственности за свои действия.

«В подсознании людей, — сказал Кузнецов, — закрепилось, что против инакомыслия можно применять силу и репрессии, и за это не будет ответственности. У меня большие сомнения в том, что история не повторится. Боюсь, что снова виновные окажутся без наказания, то есть попросту перевернут страницу».

Чтобы страница легко не переворачивалась, необходимо задумываться о смысле событий, подчеркивает Тышкевич.

«Поиск причин — это диалог между людьми, каждый из которых видит свою причину событий. Сейчас звучат апелляции к Сталину, потому что репрессии 30-50-х годов прошлого века не были осмыслены. Соответственно, не сформировалась реакция на диктаторские проявления, из которых вырастают Сталин и Гитлер», — говорит аналитик.

Также он отмечает «наше традиционное стремление культивировать искусственный патернализм в надежде, что кто-то за нас что-то сделает: ответит на вопросы истории, проведет нормальную политику».

Рамки, которые в обществе являются сдерживающими для появления нового Сталина, Гитлера и так далее, в каждом обществе свои, говорит Тышкевич. Ведь «между автократией и сильной властью тонкая грань, красная черта, которая своя в каждом государстве». В Беларуси эта грань в обществе не определена, отметил собеседник Naviny.by.

Одна из наших проблем в том, что мы не научились слышать один другого, полагает аналитик: «Белорусское общество теперь расколото, и с обеих сторон происходит дегуманизация идеологического противника. Обе стороны готовы на крайние меры».

 

«Быть живым тоже надо учиться»

Кузнецов, со своей стороны, подчеркивает: пока «белорусское общество парализовано страхом, мирное законное выражение своей позиции, отличной от провластной, невозможно».

Он отметил, что насилие против белорусского народа в 30-х годах пошлого века применялось на фоне единой идеологии, массовой веры в светлое будущее и власть. Тогда тоже был страх, поэтому за редким исключением не было сопротивления. Сегодня, говорит историк, повторилось то же самое: страх перевешивает порог боли, люди в Беларуси находятся в состоянии глубокой апатии.

Кузнецов привел личный пример: за его позицию, суть которой — раскрывать исторические данные о репрессиях, его травят в государственной прессе, он потерял работу в БГУ. Историк пытался защититься законными способами — обращался в прокуратуру, но не получил защиты. Когда люди узнают такие истории, понимают, считает собеседник Naviny.by, что каждого могут уничтожить и сломать.

«Крайне печально, что в XXI веке мы вернулись к атмосфере в обществе, которая была около ста лет назад. В отличие от тех, кто пережил репрессии в прошлом веке, у нас есть интернет. Мы знаем, что происходит. И люди, видя, как расправляются с инакомыслием, прекращают любое сопротивление, даже если оно в рамках закона», — сказал Кузнецов.

Страх репрессий живет в подсознании народа, сказал Кузнецов.

«Это нечто сродни генетической памяти, — сказал историк. — Люди могут не знать истории репрессий, но бояться. Страх передан на генетическом уровне».

Отвечая на вопрос, существует ли генетический страх, психолог Елена Пешкова отметила, что один и тот же стимул (ситуация) может интерпретироваться как угрожающий и вызывать страх, а может и не вызывать.

«Биологически эти интерпретации не передаются, — сказала психолог в комментарии для Naviny.by. — А вот культурно — в очень сильной степени, особенно если человек привык полагаться на мнение общества. В Беларуси, где индивидуализм по разным причинам никогда особо не поощрялся, такая зависимость, безусловно, есть».

Говоря о рефлексиях по поводу исторических событий, Пешкова отметила, что проводить рефлексию в одиночку — довольно опасное занятие. В зависимости от полученных выводов легко можно оказаться изгоем, отметила психолог.

В смысле энергозатрат куда безопаснее и экономичнее быть таким, как все, и культивировать навык прикидываться мертвым. С другой стороны, если ситуация действительно приобретает совсем уж плохой оборот, такая позиция может сыграть плохую службу — не даст предотвратить опасность.

«Быть живым тоже надо учиться, а в стрессовой ситуации на такое обучение часто просто не хватает сил. Если неблагоприятная для рефлексии обстановка длится десятилетиями, коллективный навык ее организации утрачивается. Поэтому “как все” — часто оказывается единственно доступной стратегией», — подытожила Пешкова.

Болкунец, говоря о сегодняшней общественно-политической ситуации, полагает, что мы пожинаем последствия невыученных уроков прошлого: «Массовые гонения и аресты последних 500 дней можно сравнивать с событиями 37-го года. Отсутствие зрелой национальной элиты, сильного гражданского общества и среднего класса привело к тем событиям, которые сейчас переживает Беларусь. Но изменилось время, и скрывать факты невозможно».

После смены власти «предстоит большая работа по развенчиванию культа личности, декоммунизации и реабилитации всех пострадавших», заключил политолог.



Елена СПАСЮК, Naviny.by