Анатолий Котов: «Должна быть создана площадка для широкого обмена мнениями»
Валерий Цепкало недавно предложил создать Совет народного доверия, который будет функционировать на принципах равноправия. Предполагается, что такой совет станет прототипом парламента, будет представлять интересы широких групп населения и сформирует переходное правительство. В совет предложено войти всем бывшим руководителям Беларуси, экс-кандидатам в президенты, многим общественным деятелям, госчиновникам, лидерам мнений. Своё согласие войти в совет уже дали более 20 человек.
Анатолий Котов, экс-сотрудник администрации президента Беларуси, пообщался с интернет-газетой BOLKUNETS.ORG и рассказал, что ждать от такой инициативы.
— Как Вы считаете нужен ли такой совет? Насколько он актуален?
Совет крайне актуален, на самом деле должна быть создана площадка для широкого обмена мнениями и, что самое главное, какая-то дискуссия, потому что в любом случае это то, чего не хватало и не хватает до сих пор системе, которую построил Лукашенко. Повторять его ошибки и модели оппозиция просто не имеет права. Совет может стать хорошей площадкой для публичного обсуждения актуальных проблем, чтобы белорусские граждане представляли то, что происходит в сфере демократических сил, и видели, кто и что из себя представляет, путем своего участия вносили оценки и коррективы в планирование Беларуси будущего. Открытость – та черта, которая может сыграть на руку всему демократическому обществу и всей Беларуси.
— Может ли такой совет взять на себя функции протопарламента и формирования повестки переходного периода, обеспечив мягкий транзит власти?
С чем мы можем столкнуться в первые дни после победы революции? С тем, что появится масса абсолютно разных выразителей какого-то мнения, масса популистов, в общем, может случиться нежелательный откат к началу 90-х в Беларуси, России или в других странах постсоветского пространства, когда абсолютно в пустом и выжженном политическом поле ввиду отсутствия политической культуры появляется куча пены, куча эксцентричных фриков и популистов, которые не в состоянии работать конструктивно, но в состоянии завалить любое начинание и вызвать любое отторжение от демократических процедур. Даже в странах развитой демократии такие явления регулярно появляются, но они не выходят за рамки маргинальных 3-6%, и к ним относятся как к неизбежному проявлению демократии, в котором есть место разным мнениям. И, конечно, если пытаться избежать таких проблем на самом старте, то стоит создать широкую площадку для обмена мнениями. Кажется, определенными попытками сделать что-то подобное был и координационный совет, но в рамках страны и в рамках режима на существование этих платформ были наложены ограничения, которые закончились задержаниями, арестами и уголовными делами.
— Планируете ли Вы войти в состав Совета и принять участие в его работе?
С учетом того, сколько людей за весь период белорусской независимости вынуждено было по политическим причинам покинуть страну, можно создавать серьезный представительный дискуссионный орган за рубежом, потому что, по разным оценкам, белорусские диаспоры сейчас насчитывают около 2 млн людей, которые вынуждено в разное время выехали из Беларуси. Поэтому площадка востребована, площадка может быть перспективной, а я с большим удовольствием приму участие в этой инициативе.
— Министр иностранных дел Германии призывал Москву начать диалог с белорусскими демократическими силами. Возможно ли, что Россия начнёт коммуникации с Советом, если в него войдут разные политические силы Беларуси?
Если мы говорим о России, в том числе о России в урегулировании кризиса в Беларуси, то надо понимать, что в силу определенных ограничений, которые российская власть сама на себя наложила в плане конспирологических теорий в поисках агентов Запада и так далее, у существующих структур белорусского демократического общества, которые признаны в Европе и США, мало шансов вступить в диалог с Кремлем на уровне выше экспертного, поскольку это ограничение носит персональный характер, большинство фигур Москва считает для себя неприемлемыми и токсичными из-за прозападного вектора. Опять-таки можно долго рассуждать, почему картинка сложилась именно таким образом. Люди может быть и хотели бы выехать в ту же самую Россию по политическим причинам, но они абсолютно небезосновательно опасаются, что они будут выданы обратно, и это крайне лицемерная и неприятная позиция российского истеблишмента, депутатского корпуса, министерства иностранных дел: «А что ж вы едете на Запад, а не в Москву?». Да потому что это опасно.
Если бы Москва вела себя по отношению к Лукашенко иначе, не отдавала бы ему все и всех, кого он желает, наверное, появилась бы и оппозиция, которая была бы склонна к миграции в Россию. Определяющим вектором здесь является безопасность. Проблема для России в том, что для них все эти страны, включая Украину, стали Западом. Опять-таки можно задавать массу вопросов, почему политическая география складывается таким образом, что с Кремлем никто не хочет дружить. Наверное, нужно себя вести как-то иначе, отказываясь от стратегии, что мы пытаемся сначала кого-то купить, а если это не получается, то объявляем войну газовую, нефтяную или самую настоящую. Именно поэтому Совет может избежать персональной токсичности и стать площадкой, на которую обратят внимание. Есть еще одно ограничение, которое есть у Кремля – это влияние на ситуацию в Беларуси. Приведу полуэкстремистский пример. Талибан – максимально токсичная история, это террористическая организация, но Россия – одна из немногих стран, которая ведет с ними прямые переговоры на основании того, что они контролируют ситуацию в Афганистане сейчас. То есть я не говорю, что белорусские демократические силы должны стать Талибаном, но должна быть возможность как минимум коллективного влияния на ситуацию в Беларуси. Фактически надо признать, что лидеры, которые на виду и те, которые сидят в тюрьмах, и новые лица оппозиции, по отдельности имеют крайне ограниченное влияние на то, что происходит в Беларуси. Возможно, объединение в формате парламента имеет смысл, чтобы эти усилия объединить и создать синергию.
— Кто в настоящее время на Ваш взгляд уполномочен вести коммуникации с внешними силами от имени Белорусского гражданского общества и оппозиции?
Кто имеет право представлять белорусское демократическое общество – это крайне дискуссионная истори, есть сейчас фактически три структуры, которые признаны на Западе, но нельзя сказать, что каждая из этих структур имеет право на какое-то исключительное представление интересов белорусского общества, потому что и ландшафт белорусский гораздо более разнообразный, и данные структуры не могут претендовать на то, чтобы представлять все демократические силы, потому что, как я уже сказал, политический ландшафт достаточно широкий, и объединение на дискуссионной платформе, объединение вокруг какой-то идеи абсолютно необходимо. Тогда можно будет говорить о том, что какая-то группа людей является представителем интересов подавляющего числа белорусов. В декабре на саммите «Восточного партнёрства» однозначно будет присутствовать штаб Тихановской, но если представительство демократических сил ограничится только этой структурой, потому что европейцам удобно иметь одну точку входа, это будет движением в неправильном направлении. Это будет свидетельством окончательного отхода от концепции объединения трех штабов, именно эта концепция привела к победе объединенного штаба на выборах».
